БЛИЦ-ОПРОС
— Охарактеризуйте НГУЭУ тремя словами.
— Драйв, Престиж, Интерес.
— Ваше любимое изречение или девиз?
— Всё нужно просчитывать! Из любой ситуации есть три выхода. Чтобы найти наиболее приемлемый для себя и окружающих, нужно просчитать все три и выйти с минимальными потерями.
— Назовите книги, которые на Вас повлияли, и которые, по Вашему мнению, должен прочитать каждый.
— «Три мушкетёра» (все части) Александра Дюма — прочитав, я пересмотрел своё отношение к дружбе.
«Война и мир» Льва Толстого — жизнь делится на две части, до прочтения книги и после, с одной поправкой: нужно читать во взрослом возрасте. Пересматриваешь отношение к жизни, к эпохе, к ценностям — там уже всё написано.
«Искусство войны» Сунь Цзы: понимаешь, что не обязательно пробивать стену лбом, можно искать обходные маневры.
А тем, кто хочет сотрудничать с Китаем, я порекомендовал бы классический китайский роман «Сон в красном тереме»: на примере отношений между мужчинами и женщинами старой аристократии видны отличия культур.
— Чем измеряется успех?
— Не деньги привлекают людей к человеку, а сила, которая делает человека могущественным.
— Как образование влияет на способность достичь успеха в жизни?
— Напрямую. Образование — это связи, знания, образ мышления. Чем больше знаешь, тем больше можешь!
======================================
— Евгений, о чём Вы мечтали с детства, почему выбрали наш университет?
В осознанном детстве я хотел быть юристом, мне нравилось, как у них все слаженно получалось. Что означают предметы и специальности и чем на самом деле придется заниматься в реальной жизни, тогда я ещё толком не понимал. Экономика была на слуху, поэтому в итоге и решил идти на неё. В школе ещё в пятом классе у нас пытались ввести предмет «Экономика», но это были экспериментальные программы девяностых, помню вопрос тех времён: «Как заставить курицу нести квадратные яйца?» Отдавая дань эпохе нового капитализма, все хотели быть бизнесменами.
На мой выбор повлиял студент нархоза, приехавший из Новокузнецка и снимавший комнату у моего соседа, когда я учился в 8 классе. Мне как-то всегда нравилось общаться со старшими, и слушая рассказы товарища, я тоже захотел в НГУЭУ. Хотя так же готовился поступать в НГУ на экономику, но душой больше лежал к нархозу.
— Что больше всего запомнилось из студенческой жизни — может быть, в учебе или дополнительных активностях?
— Борьба за профсоюз на втором- третьем курсе. Это был 2000-й год. В вузе тогда была зарегистрированная профсоюзная организация, её возглавлял Алексей Тарасов, но она почти ничем не занималась, не вела общественную работу, у нас тогда был только студклуб. И однажды Алексей предложил моему одногруппнику, Павлу Кабанину, довольно-таки нашумевшему парню — это он в НГУЭУ перевел зарплаты и стипендии на банковские карты, — возродить профсоюз.
Планировалось всё спокойно передать, мы провели чисто номинальное собрание, по результатам которого избрали президента профсоюза, я был заместителем, сформировали комитет из нескольких человек. Мы планировали оказывать помощь студентам в вопросах, связанных с проживанием, с обучением, с конфликтными ситуациями между студентами и преподавателями.
Но тут появилась еще одна группа ребят, которые тоже захотели командовать в профсоюзе. Мы учились на третьем курсе, наши оппоненты — на пятом, то есть не очень понятно, зачем им это было нужно, но они собрали пресс-конференцию и объявили наши выборы нелегитимными. Решение отменили.
Тогда мы уже развернули полноценную рекламную компанию, ходили с выступлениями с первого по четвёртый курс, объявляли пресс-собрания. Собирали народ, объясняли свою программу. В результате на каком-то из этапов конкурентной борьбы оппозиционная команда сняла себя с выборов, а выборы из одного кандидата опять-таки проводить нельзя.
Что делать в такой ситуации? Мне говорят: тогда вторым кандидатом будешь ты. И когда мы вышли на выборы вдвоём с Павлом, ребята, особенно первокурсники, растерялись, потому что они меня знали и против меня голосовать не могли. Пришлось им объяснять, что происходит.
В результате мы победили, Павел стал председателем, я — заместителем, Антон Ветошкин (он прославился игрой на шортах во время кризиса 2008-го) — вторым заместителем, в оргкомитет вошло 5 человек. Нам выделили кабинет во втором корпусе на Ломоносова в пристройке. Мы выпускали стенгазету, распределяли путевки, затевали какие-то активности с подарками детям. Или, к примеру, у нархоза была своя база отдыха на Бердском заливе. Нам выдали несколько канистр олифы, кисточки — и отправили на выходные базу отдыха красить. Словом, с тех пор есть что вспомнить и о предвыборной кампании, и о самой работе профсоюза.
— Дружеские связи остались сейчас с того времени с кем-то?
— Да, мы дружим. Когда я приезжаю в Новосибирск, у меня всегда две компании с института. Один раз собрались все вместе — человек 15, такой мальчишник получился. Один из них ко мне в Китай на выходные приезжал. До сих пор вспоминаем один случай, когда в ресторане ели пекинскую утку. Официантка, убирая соседний стол, набрызгала на мою белую рубашку рыжего гусиного жира, взглянула — и с невозмутимым лицом продолжила складывать грязную посуду. Разница культур!
— Как случилось, что Вас заинтересовала программа МВА НГУЭУ-MANCOSA?
— В 2008 году начался экономический кризис, было сложно. Я искал инструменты для личностного роста, нашел в интернете статью о МВА, почитал, что это такое, какие даёт возможности. Изучил, какие программы есть в том числе в Гарварде, в Высшей школе экономики и Российской экономической школе, нашел экзаменационные вопросы, программы подготовки и прочее, выяснял, сколько все это стоит, как поступать, жить и учиться. Но всё это был другой бюджет.
В итоге два человека меня уговорили поступать на MBA в НГУЭУ. Первый — Дарья Григорьева, которая уже училась на этой программе, и её отец тоже закончил МВА. Он как-то в одной беседе сказал, что чем бы ты ни занимался, но диплом на всякий случай нужен. Приводил пример, как его знакомого в Казахстане назначили директором «Кока-Колы», предпочли кандидата с дипломом МВА, а не с кандидатской степенью. Второй, кто меня уговорил — Михаил Гусев, я учился с его одногруппником в одной школе, поэтому немного общались. Не помню, чей голос был решающим, наверное, оба.
— Как проходило само обучение?
— Крайне интересно! Люди изучали что-но на уроке, потом неделю обкатывали это на своём предприятии, приезжали и из первых рук рассказывали, каких результатов удалось добиться. Таких студентов, как я, младше 30, в группе было мало, в основном это были люди старше с большим опытом. У кого-то было производство, люди делились реальными кейсами, как рассчитывали прибыль от каждого станка и прочее. Позже кто-то говорил, что после курсов у него в корне изменилось понимание маркетинга или представление об управлении персоналом.
Конечно, очень много значили связи, с кем-то удалось поработать вместе. Но и знания оказались полезными. Благодаря экономическому образованию я увидел: мир и экономические подходы меняются — появляются новые концепции, а накопленный опыт позволяет по‑другому воспринимать те же теории, дальнейшее обучение дает новый результат.
Хотя я встречал и таких людей, кто после окончания сетовал, что зря потратил силы и время, но тут у каждого свой взгляд.
По большому счету, все знания, полученные с первого и второго образования, я начал применять в Китае. Например, работая на китайско-австралийском предприятии в руководящей должности, удалось применить на деле термин «страновой маркетинг», так как клиенты были со всего мира. Я пришёл на предприятие и сразу окунулся в расчеты: расчет точки безубыточности, расчет прибыли, расчет цен, расчет объемов производства. Многие процессы на предприятии удалось понять через цифры. У меня вообще вся работа всегда строилась и строится на расчетах. Цифры о многом говорят мне, и я всегда всё считал и сейчас считаю: и за бухгалтерию нашей фирмы, и за клиентов, за партнеров, за всех.
— В целом, по Вашему мнению, насколько высоко котируются дипломы НГУЭУ?
— В НГУЭУ много известных выпускников — вот лучшее доказательство.
Но когда мы говорим об Азии, здесь вообще всё либо свое, либо американское — остального как будто и не существует, и это не только о дипломах.
Наши специалисты, особенно те, кто застал еще советскую систему образования, отличаются и подходом, и знаниями. Много технологов, инженеров, химиков работают в Китае и находятся на хорошем счету у собственников предприятий. Слышал истории, как кто-то из наших приходил на китайскую фабрику в качестве клиента, но при этом выстраивал полностью архитектуру производства, и его оставляли у себя.
Я бы сказал, что в Китае много обращают внимания на обложку. В Шэньчжэне зарплаты инженеров-электронщиков с европейским дипломом на старте — 5 тысяч долларов, с нашим — 2,5 — 3 тысячи. А вот в лёгкой промышленности, наоборот, итальянские, французские технологи получают намного меньше, чем наши. Но здесь мы уже говорим о сотрудниках российских, итальянских и французских компаний.
Когда я устраивался в госкорпорацию на руководящую должность, мне по внутренним стандартам необходимо было подтверждать диплом МВА. Встал вопрос: как его легализовать? Формально обучение велось в России, в НГУЭУ по программе MANCOSA, и диплом, соответственно, Южно-Африканский. Начал я со звонка в посольство Южной Африки, потом связался с нашей кафедрой — мне дали контакты деканата в MANCOSA, началась переписка. В итоге мне выдали официальное письмо с номером студенческого, номером диплома, с подписями и печатями. И когда я получил официальное разрешение на работу, управляющий директор MANCOSA Mohamed Goga поздравил меня с тем, что я — первый выпускник, получивший официальную работу в Китае с их дипломом.
— Почему и как Вы решили вести бизнес в Китае и закрепились там так надолго?
— Я много всего перепробовал, даже в банке поработал, но ничего не находил для себя. В 2012 году мы организовали компанию по логистике из Китая. Я увидел, что для меня это хороший шанс, всё продал и уехал в Китай, а ребята-партнеры остались в Новосибирске. Но через год мы закрылись, и я пошёл искать работу в Китае. За это время удалось побывать во многих интересных местах, получить разнообразный опыт. Два года поработал в логистической компании в Гуанчжоу, потом переехал в Нанкин, где полтора года находился на руководящей позиции на китайско-австралийской фабрике. Далее прожил полтора года в Шэньчжэне, где работал директором по международной торговле в структуре госкорпорации. В ковидные времена вернулся в Гуанчжоу, опять в логистическую компанию, где за пару лет поднял направление по таможенному оформлению. И вот последние два года существует собственный проект — компания ВЭД «Рамад».
— В этом списке тема госкорпорации особенно впечатляет. Когда китайская сторона выбирала Вас среди других кандидатов в госкорпорацию, на что они обращали внимание, что было решающим?
— Как-то всё само собой получилось: на китайском аналоге нашего «hh.ru» нашёл вакансию, отправил резюме, через какое-то время позвонили и пригласили на собеседование. Пришлось даже подписывать документ о неразглашении, потому что головное предприятие производит стратегические товары. Диплом МВА был одним из критериев отбора. Собственно, иностранец с дипломом МВА, со свежим взглядом на организацию рабочего процесса, на стратегию продаж — вот руководство и решилось на такое. Мои стратегии оказались интересны, потому что в Китае другой подход к торговле.
— В чём самые большие отличия?
— Если говорить именно о торговле и маркетинге, российские бизнесмены привыкли, что поставщик — это некий оптовый склад и, собственно, нужно выбрать товар из готовой линейки. А в Китае по-другому, тут тебе говорят: «Скажи, что хочешь, по какой цене и с каким качеством, и мы это произведём». Поэтому привычный нам запрос цен в Китае периодически вызывает недоумение.
В то же время, в Китае долго считалось, что если ты поставил фабрику, то клиент сам тебя найдёт. Ещё лет пять назад основной стратегией любого китайского менеджера по продажам был свой стенд на выставке. Поэтому, когда китайцы слышат, что есть много разных научных подходов к продажам и рекламе, у них появляется желание это попробовать. На сегодняшний день на внутреннем рынке уже появляются успешные рекламные кейсы.
А вот экспортных лицензий у многих фабрик до сих пор нет. Им намного проще работать с экспортными компаниями, которые возьмут на себя оформление документов по экспорту и возврату НДС.
— А если говорить в целом, как бы Вы описали основные трудности или препятствия, с которыми сталкиваются российские предприниматели, открывающие бизнес в Китае?
— В целом нужно учиться пониманию менталитета, это самое важное, без этого не вырасти, особенно если Вы что-то хотите продать китайцам на китайском рынке. Есть пример о том, как американская компания в 80-х годах решила, что в Китае 1 миллиард подмышек, а значит, есть большой потенциал для таких товаров, как дезодорант, и с большими объёмами пришли на китайский рынок. Но китайцы в принципе не пользуются дезодорантами, это связано с менталитетом — склонности ко всему естественному и натуральному, продажи были минимальными.
Очень сильно отличается культура договора. У нас всё составили, всё описали, потом, если возникают разногласия, стороны идут в суд. В Китае договор — это больше формальность. Подписали что-то одно, а делать могут другое, о чём договорились лично. Через суды, конечно, тоже что-то оспаривается, но большинство проблем решается на уровне «приехал, чаю попили, вместе поели, на совесть надавили — и о чём-то договорились». Полиция тоже другая и по-другому работает, причём по отношению к иностранцам работает иначе, чем по отношению к своим.
Если коротко — здесь всё наоборот. Другой менталитет, другие ценности, другая деловая этика. У русских «пацан сказал — пацан сделал». А тут «пацан сказал— пацан передумал и сделал по-другому»!
— И как Вы справляетесь с этими трудностями?
— У меня есть партнёр — он русский, родился и вырос в Казахстане, но переехал в Китай сразу после школы, у него два китайских диплома (второй тоже МВА), жена китаянка. Поэтому он знает менталитет гораздо лучше и берёт на себя переговоры с китайской стороной. А я считаю и оформляю всё, что касается документов с российской стороны.
В целом я приехал в Китай уже сформировавшейся личностью, это одновременно и плюс, и минус. Плюс в том, что у меня было понимание, как нужно выстраивать рабочий процесс. Потому что большинство руководителей и основателей компаний в Китае — это переводчики, у них другое образование, мозги под другие вещи заточены.
Ну, а минус в том, что здесь всё нужно перестраивать заново. На вопрос «Как там у вас в Китае?» я обычно отвечаю: «Всё наоборот. Вот у нас в Новосибирске жёлтые листья падают осенью, а в Китае — весной».
— А как вам запомнился тот самый сезон ковида? Вся эта история в Китае, вроде бы, происходила гораздо более строго, чем у нас. Как Вы проходили через этот кризис?
— Я застал начало ковида в Шэньчжэне. Происходило одно, по интернету транслировали другое, особенно блогеры.
Вообще, в крупных городах Китая, таких как Гуанчжоу и Шэньчжэнь, всегда народ на Новый год уезжает к себе в деревню. Города пустые, работает только треть супермаркетов. Маленькие магазинчики и ресторанчики закрываются. Машин нет, улицы пустые, как в фильме «Я легенда». Супермаркеты рассчитывают количество продуктов исходя из количества жителей вблизи магазинов на каждый день, и в новогоднее время количество жителей в разы меньше. Китайцы едят только свежеприготовленную пищу, особенно на Юге Китая. Там большая влажность, жарко, холодильники появились только в 70-е годы, и старики помнят, что испорченная пища могла привести к серьезным последствиям для здоровья, так что у них есть поверье: «Не ешь вчерашнюю пищу». Если в России мы в магазин едем на неделю набрать продукты, чтобы потом спокойно доставать из холодильника и готовить, то в Китае каждое утро бегают на рынок, покупают свежие продукты, в обед могут второй раз ходить, перед ужином — третий. Само собой, жизнь больших городов и переезд молодёжи из разных мест накладывает новые отпечатки, но традиционные условия таковы. Соответственно, в магазинах свежие продукты — капуста, помидоры, огурцы — есть круглый год, но в определенном количестве, рассчитанном на ежедневный спрос. Ковид начался накануне китайского Нового года, соответственно, люди не разъехались, а магазины подготовили свежие продукты под другой спрос — отсюда и пустые полки в первую неделю локдауна. А блогеры кричали, что в Китае КАТАСТРОФА.
В целом здесь 30−40-этажные дома, их окружают забором, это называется «гарден». Внутри такого квартальчика есть свои рестораны, парикмахерские, детские садики и тому подобное, свой бассейн, спортзал. В ковид эти «гардены» перекрывали. То есть внутри «гардена» можно было ходить, а выходить нельзя. Магазины и рестораны работали только на вынос.
Из ковидных времен помню момент, когда я останавливаюсь на светофоре, на пешеходном переходе. Китайская бабуля поворачивается, видит, что перед ней иностранец, на её лице появляется испуг — и она в ужасе убегает на другую сторону на красный свет.
— Обычный бизнес останавливался в ковид или существовал в это время?
— Существовал. Работники жили на заводах, никуда не уезжали. Стоимость контейнеров на доставку увеличивалась. Если раньше контейнер Гуанчжоу — Москва стоил 3,5— 4 тысячи долларов, то в первый год ковида стоимость доходила до 16 тысяч долларов. Стоимость в четыре раза увеличилась. Перед погрузкой контейнеров и фур обязательно была химическая обработка. Цены очень сильно выросли. И у нас объемы росли, особенно на официальную доставку. Много кто перешел в онлайн. На сегодняшний момент посещаемость обычных рынков снизилась: когда все вынужденно ушли в онлайн, народ научился работать дистанционно.
— Как изменился рынок российско-китайского бизнеса за последнее десятилетие? Какие тенденции наблюдаются сейчас?
— Средние игроки все больше уходят в OEM-производство. Мелкие из переходов метро уходят в онлайн, а в условиях меняющегося налогового законодательства в РФ уходят от карго-доставки (доставка для физлиц через Казахстан) в доставку с официальным таможенным оформлением.
Сейчас китайские продавцы ринулись на «Озон» и «ВБ», но у них не очень получается. Главная причина — китайцы, по сути своей, идут по пути наименьшего сопротивления, если в метро можно сидеть — китаец будет сидеть, если можно в метро смотреть сериал — он будет смотреть сериал, а на того, кто читает книгу, будут смотреть с подозрением.
Поэтому разбираться в нашем налоговом учете, таможенном оформлении они не хотят и не могут. По этой же причине их нет в нашей системе госторгов.
— Из-за этой особенности Ваши экспертные услуги особенно востребованы — или они даже и с Вашей помощью избегают разбираться?
— Они не понимают, как этот бизнес вести. «Каргистов» очень много. Сотни таких карго-компаний свозят грузы на границу с Казахстаном в Урумчи, сдают брокерам, которые растаможивают товары, но у них всё идет по спискам. Грубо говоря, одежда — это просто один список, один таможенный код и одни таможенные платежи. А у нас в таможенной декларации всё это — разные строчки: майка мужская, майка женская, кофты, рубашки, джинсы, цвет такой, размер такой… документооборот в разы больше. А сейчас еще «Честный Знак» добавили.
Поэтому тут два варианта: либо клиенты уйдут, либо китайцы начнут с кем-то сотрудничать.
Есть пара крупных китайских логистических компаний, которые вышли на большие объёмы, но половина доставок пока что всё равно идёт «по-серому».
А в целом наши экономики очень сильно интегрированы друг в друга. Китай очень много закупает у нас ресурсов. Лес, рапс, сою. Но это всё уже другой разговор.
— Что Вы могли бы посоветовать предпринимателям, планирующим выход на китайский рынок впервые?
— Не совершать ошибку американцев с дезодорантом — учитывать менталитет при планировании. Кроме этого, нужно помнить, что в Китае всё принято копировать. Была история с медным порошком: наши российские поставщики понемногу поставляли в Китай порошок по цене 300 долларов за килограмм. Китайцы прочуяли, что есть спрос, 4 года назад построили фабрику по выпуску такого порошка, и теперь предложение превышает спрос процентов на 400. Или начали, грубо говоря, куриные лапки с России возить. Один привёз, за ним еще 20 компаний на рынке тоже начали возить. Соответственно, «роняют» маржу. Сами на себя обижаются, сами дуются, но так и живут.
— Можно ли как-то уберечься от этого копирования?
— Да никак. Вот появляется сейчас «лабуба», её пока продают здесь только онлайн. В «Таобао»-официальных магазинах можно купить, на игрушке есть QR-код, который может показать, что это оригинал. Но фабрик, которые производят мягкие игрушки, сотни, и они начинают все это копировать. И так со всем. Хотя патентное право здесь очень сильно развито.
— А как это совмещается? Они постоянно судятся за это патентное право — или как это происходит?
— Европейские компании нанимают агентов, те ходят по рынкам, ищут бренды, разматывают схемы до конечного производителя. Но в итоге закрывают пару крупных фабрик, а остальные так же продолжают работать. Где-то попадалась информация о ежегодном количестве регистраций патентов в Китае, уже несколько лет Китай в этом на первом месте. Особенно в электронике.
Китай не только копирует технологии, он также активно переманивает таланты. Можно сказать, это в целом особенность менталитета.
— А Вам в Китае насколько нравится — надолго ли страна «переманила» Вас?
— Бизнес идёт неплохо, страна интересная, но в целом те, кто не связывает себя семьёй и детьми с Китаем, всё-таки не рассматривают вариант состариться здесь. Какое-то время рассчитывают поработать, потом видно будет.
— Если подводить итог, Вы можете назвать ключевые факторы своего успеха? Чем Ваша компания, Ваш стиль отличается?
— Всё детально считаем и разбираем. И по отношению к себе, и к клиентам.
— Ваш совет для студентов: что нужно делать сегодня, чтобы быть успешным завтра?
— Не лениться!